Deja Vecu [Уже пережитое] - Георгий Евгеньевич Кузьмин

можно сказать «судьбоносным». Как, например, Надежда или Анастасия, Кристина или Юля. Как там пел Утёсов с винила? Унося покой и сон. – Ань, чем у тебя так пахнет?

– Да это рыба подгорела, – доносится с кухни.

Этой рыбой уже весь дом пропитался и запах в нос врезается словно игла, но сказать об этом при входе в дом я посчитал верхом неприличия. Зато орать об этом с дивана – очень даже позволительно.

– Не дождалась меня, пресноводная?

– Ну да, – улыбаясь, подошла Анюта, вытирая руки о полотенце лежащим на плече. – Чего там показывают?

– Ничего хорошего. Не принесешь мне мою сумку?

– Берёшь работу на дом?

– Ага, домашнее задание буду делать, а то родители наругают.

Аня принесла мою сумку и плюхнулась рядом, привычным движением положив руки мне на плечё. На мгновенье воцарилась такая сиюминутная идиллия, ради которой хочется жить.

– Родители это хорошо, – вздыхает она. – Я наверное через месяц съезжаю.

Плохая новость, это означает, что видеться мы будем крайне редко. Катастрофа!

– Но почему? – спрашиваю я и достаю ежедневник.

– Что-то у них там с деньгами как-то не ладится.

– А меня грозятся на сессию не отпустись.

– Ты уже говорил. Да, это печально. А ты к сессии-то готов? Она ведь уже скоро?

Мой глубокий вдох красноречиво ей рассказал обо всём, о чём я молчал.

– Да уж, всё у нас здорово – ты менеджер в компании на средней зарплате, и студент под вопросом. Я скоро съезжаю, и хрен знает, чем всё это обернётся.

– Всё будет хорошо, – универсальный ответ мужчины на всё, что бы не случилось. Банально, но в большинстве случаев действительно помогает.

Аня погладила меня по плечу и начала рассматривать книгу в моих руках.

– Откуда у тебя это? – нахмурила она свои очаровательные бровки. – Я раньше у тебя не замечала этой книги.

– Да я никогда и не вынимал её из сумки. Помнишь, две недели назад я домой на такси вернулся?

Она кивнула.

– Мы тогда загуляли на новогоднем корпоративе. У Китай-города. И меня что-то «торкнуло» одному погулять. Пьяным «вдрызг». Ну и заблудился я в этих грёбанных переулках. Холодно, пустынно, короче «брр». И вдруг натыкаюсь на какой-то магазинчик. Я даже продавца помню смутно. Забежал я туда погреться, а вышел уже с этим.

Мы пролистали странный ежедневник в кожаном потрёпанном переплёте. Слово «странный» очень мягкое прилагательное в адрес этого предмета. Весь исписанный и почёрканный. Даты, оставленные предыдущим владельцем, не соблюдали ни какой хронологической последовательности. Некоторые события были написаны несколько раз подряд и зачёркнуты. Этот человек был либо ярко выраженным склеротиком, либо постоянным клиентом «Жёлтого дома».

– Зачем ты его начал?

– Какая ты всё-таки не экономная у меня. Тут осталось ещё несколько страниц, а эта штука мне стояла почти всех новогодних сбережений.

– Что??? Ты отдал за это…

– Я же говорю, пьяный был.

Стукнув меня по плечу, между прочим, очень больно стукнув, Анька отвернулась с миной на лице. С укоризненно назидательной миной, уж она это умеет. Игнорируя поведение своей благоверной, я перелистываю на страницу, где была моя запись, беру ручку и на секунду задумываюсь.

– Что ты делаешь? – забыла о мине Аня.

– Буду зачёркивать события этого дня. Ведь они уже прошли.

– Тогда сделай запись обо мне. На десять часов вечера.

Я послушался и написал «У Ани на диване перед телевизором». Так, забавы ради. Как полноправный обладатель этой книжки, я имею право на такие глупости.

Обычный понедельник, усталость, запах рыбы, диван, Анька повисла на моём плече, и что-то бормочущий телевизор.

Я заношу руку над первой своей записью.

Аня прижалась ко мне, и её нежное дыхание приятно щекочет мне ухо.

Прощай понедельник, говорю я сам себе, и зачёркиваю запись о встрече в кафе.

Глава 2

Возраст: 21 год

Место: Москва

ШМЯК

Хотелось бы заострить внимание, что это похоже ни на «трах-тара-рах», ни на «ба-бац», и не в коем случае ни на «бум». Именно ШМЯК. Нечто подобное можно почувствовать, когда быстро едешь и смотришь в окно. И вот закрываешь глаза на несколько секунд, а открыв, видишь совершенно другой пейзаж. Такое своеобразное моргание с затяжкой. Только в моём случае, моргаю не я, а моргают мной. Мягко и легко моргают всем моим естеством. Как это ещё описать? Только ШМЯК.

И так, ШМЯК!

Запах кофе вперемешку с какими-то специями и табачным дымом врывается в мои лёгкие. Никакой усталости и сытости от Анькиной еды и в помине нет. Только негромкий шум немногочисленных посетителей, витрина с утренней зимней Москвой и «пиджак» напротив меня.

– Александр, поймите, для «СтройМатВероника» будет оптимальным решением заключить с нами «долгоиграющий» договор о сотрудничестве. Это сэкономит ваше время, и убережёт нас всех от ненужной «бумажной» волокиты. А такое сотрудничество возможно лишь при той сетке расценок, которую я вам высылал на прошлой недели.

В одну секунду мой разум сделал такой кульбит вокруг своей оси, что меня чуть не вытошнило безумной лихорадкой в бездну своего сознания, и мой организм оказался куда слабее, чем я ожидал. Это не оправдание, просто мой рот сам открылся и изрёк:

– Ни хуя себе!

От такой неожиданной реплики мой оппонент подавился собственным кофе, и вытаращил на меня глаза. Улитки с глазами над головой? Ни чего общего! У «пиджака» зенки вылетели куда дальше, чем у фаворитов французской кухни. Передо мной, остолбеневшим и еле дышащим, на столике лежал в открытом виде тот самый ежедневник. Только мои записи чудесным образом переместились с последних страниц на первую. Все остальные листы оказались девственно чистыми.

– И-зви-ни-те, – выдавливаю я из себя. – Мне что-то… Что-то мне не хорошо…

– Да, заметно.

Не давая повода сомневаться в своём состоянии, я схватил ежедневник с ручкой и побежал в туалет. Взгляд, коим меня провожал «поставщик», оставался таким же «офонаревшим».

Запираюсь на щеколду и сажусь прямо на пол.

– Не может быть, – бубню себе под нос. – Невероятно, чушь какая-то!

Любой имеет право назвать свою жизнь «чушью», а то, что с ним происходит «полным бредом». Но мой случай уникален – это был очень логичный и последовательный абсурд, и это было не самое страшное.

Страшно другое.

– Значит просто зачеркнуть и…

Взяв ручку, я трясущейся рукой зачеркнул последнюю запись об Ане с её диваном.

ШМЯК

Запах рыбы и приятная усталость от рабочего дня в мгновение вдавились в мой бедный организм. Диван, на нём я, передо мной раскрытый ежедневник с одной заполненной страницей.

Страшно то, что всю жизнь я был исключительным атеистом и скептиком, мой мир строился на разуме